Связанный с социальными
процессами XVIII века, а также с ходом и последствиями русско-кавказской
войны, системный кризис адыгского общества был прежде всего кризисом
соционормативной культуры. И больше всего он коснулся обычного права -
адыгэ хэкухабзэ. С полной и окончательной утратой независимости Черкесии,
то есть после 1864 года, эта субсистема адыгского кодекса практически уже
не функционировала, на смену ей привали юридические нормы и установления
царской России (См. об этом: Кажаров 1994). В настоящее время термин
"адыгэ хабзэ" в значении "обычное право адыгов" можно использовать только
в конкретно-историческом смысле, как право, которое было юридической базой
национальной государственности феодальной Черкесии.
Несколько иначе
сложилась судьба рыцарской этики - уэркъыгъэ и рыцарско-дворянского
этикета - уэркъ хабзэ. После окончания русско-кавказской войны и также
несмотря на последовавшую за этим отмену крепостного права и домашнего
рабства, адыгские князья и дворяне сохраняли значительную часть своих
прав и привилегий. Пши и уорки были приравнены в полном объеме к
русским князьям и дворянам, что создавало условия для сохранения основ
рыцарско-дворянской этики и этикета. Претерпев некоторые изменения, эти
институты продолжали оказывать прямое и ощутимое воздействие на
духовную жизнь адыгского общества. Во всяком случае, так было вплоть до
начала 20-х годов нынешнего столетия. После известных событий данного
периода, когда почти вся элита адыгского общества была уничтожена,
казалось, уничтожена вместе с ней и рыцарская этика. Но это не совсем
верно. Принципы и нормы рыцарской этики и этикета и по сей день
оказывают воздействие на мышление и поведение адыгов, хотя в
значительной мере только опосредованное и часто не
вполне осознаваемое. Роль связующего звена и механизма сохранения такой
преемственности выполняет общеадыгская этика - адыгагъэ и традиционный
адыгский этикет - адыгэ щэнхабзэ.
Хочу подчеркнуть особо,
что, потеряв юридический статус и смысл адыгэ хабзэ не утратил своего
значения как "вместилища" этикетных обрядовых норм. Он остается системой
живых традиций общения, в том числе и традиций рыцарско-дворянского
этикета. С их помощью, как было сказано, реализует себя один из пяти
принципов адыгской этики - нэмыс.
После отделения от
обычного права статус адыгского этикета даже повысился. Произошло, иначе
говоря, усиление одной субсистемы адыгэ хабзэ за счет ослабления и
уничтожения другой. И в самом деле, с вытеснением обычного права
современным правом, относительно нейтральным в этнокультурном отношении,
резко возросла этновоспроизводящая, этнообразующая функция этикета, то
есть той субсистемы адыгэ хабзэ, которая стояла особняком от права. В этом
направлении действовали и некоторые структурные преобразования в адыгэ
хабзэ, в частности, начавшееся уже в середине XIX века перемещение в сферу
чисто моральных и этикетных правил определенной части традиционных
обычно-правовых норм и установлений: порядок наследования имущества,
отношения между сословиями, бракосочетание по шариату и т. д. Адыгский
этикет становился в еще большей степени, чем раньше, символом этнической
специфики, своего рода визитной карточкой адыгской культуры и адыгского
этноса.
В настоящее время значение
термина "адыгэ хабзэ" почти целиком сводится к тому, что мы называем
щэнхабзэ - адыгским этикетом, включая сюда и значительную часть обрядовой
коммуникации, прежде всего ту, что в наибольшей степени выражает идею и
долг благожелательности и почтительности. Это, как мы знаем, идея,
носителем, а в известном смысле и творцом которой является вторая заповедь
адыгства - нэмыс. Термин "адыгэ нэмыс" не зря служит еще одним, достаточно
четким, точным и элегантным обозначением адыгского этикета, и прежде всего
его морально-этической базы.
Наконец, функционирует,
хотя и в несколько ином режиме, адыгство - ядро соционормативной культуры
адыгов. В новых исторических условиях адыгская этика по-прежнему оказывает
существенное воздействие на все сферы жизни современного общества, в том
числе и на современное право.
