Будучи составной частью моральной рефлексии, самооценка включается в процесс этической рационализации жизненного мира, предстает обычно в виде социальной обязанности или долга благоразумия. Благодаря этому развиваются такие свойства ума, как здравый смысл, чувство меры, самокритичность. Долг благоразумия обязывает знать масштаб и пределы своих возможностей, активизировать процессы самопознания и самоконтроля.

        Хорошо известны отвечающие условиям этой задачи императивы: Уи щхьэ и пIалъэ зэгъащIэ - "Познай себя"; Уи къарум еплъи, уи хьэлъэ щтэ -"Оценив свои силы, за дело берись"; ЗэкIэлъыплъыж - "Контролируй себя"; Сакъ - "Будь бдителен"; Умыбэлэрыгъ - "Не расслабляйся"; Уи напщIэ темылъ тумылъхъэ - "Не зазнавайся" и др. Речь идет, стало быть, о культурной самоорганизации личности, которая предполагает осмотрительность, внутреннюю собранность, расчетливость. Отсюда понятие социальной зоркости и проницательности - хэплъэ, то есть способности рассмотреть в жизненной ситуации ее суть. Если, не обладая этим даром, человек мнит себя умнее других, говорят: ЗыфIэгубзыгъэщхьэкIэ хэплъэшхуэ иIэркъым - "Мнит себя умным, но необходимой зоркостью не обладает".

        Социальная зоркость оберегает человека не только от опрометчивых поступков, но и от дурных мыслей, выполняя роль умственной гигиены. Недаром в систему адыгской этики вводится понятие "чистого сердца" - гу къабзэ, как отображения чистоты помыслов человека и этически выверенных представлений о своем месте в жизни. И щхьэ и пIалъэ ищIэжу цIыху зэтетщ - говорят о таком типе личности, что означает: "Знающий себя, ровный, добропорядочный человек". Иное, вполне понятно негативное, отношение к тем, кто неправильно оценивает себя и свое место в жизни, кто в силу этих обстоятельств потерял бдительность и контроль над собой, страдает излишним самомнением. При этом обычно указывают на сдвиги или нарушения в процессах самоидентификации, ср.: и щхьэ и пIалъэ ищIэжыркъым - "не знает (забыл), кто он такой"; и сэфэт итыжкъым - "не в себе"; и цIэ езэгъыжыркъым - букв.: "не в ладу даже с собственным именем"; щыкIащ - "зазнался"; удэфащ - "распоясался" и т. д.

        Людям свойственно забываться, и больше всего, когда они окружены славой и почетом. В таких случаях рекомендуется быть особенно бдительным и самокритичным. Рассказывают, что однажды пользовавшийся большим авторитетом хатукайский дворянин Падис пришел в национальное собрание без каблука на правом башмаке. Люди были немало удивлены, как могло случиться такое с человеком, отличавшимся большой аккуратностью. "Не ломайте голову, - усмехнулся Падис, - я сам оторвал каблук: неудобство, причиняемое этим, напоминает мне, что как бы меня ни возносили, я такой же смертный, как и все. Горе тому, кто забывается". Этот рассказ как нельзя лучше передает мысль о необходимости поиска моральной и социальной идентичности. По адыгским понятиям, человек не вправе довольствоваться какой-либо красивой иллюзией относительно собственного Я. На первый план выдвигается плюралистическая оценка себя и своего бытия в мире, основанная на том, что никто не может знать в полной мере, что такое мир и кем является он сам в этом мире. Можно лишь строить более или менее удачные, наивно-рационалистические гипотезы. Об этом свидетельствует опыт современной экспериментальной психологии (Epstein 1973; Bandura 1986), который является лишь подтверждением складывавшегося веками практического опыта этической рационализации жизненного мира.

        Чтобы подчеркнуть, что возможности познания и самопознания не безграничны, адыги используют множество суждений, замечательных по своей постановке. К примеру, часто говорят: ЗызыщIэж щыIамэ зызылIэж къахэкIынт - "Если бы люди могли увидеть себя в истинном свете, нашлись бы такие, которые, ужаснувшись, покончили счеты с жизнью". Это призыв к трезвой самооценке, указание на необходимость проверять и перепроверять свою моральную идентичность.