Основной итог настоящего
исследования, как он мне видится, в теоретическом осмыслении и
объективации адыгства как постоянно действующей, стройной, самодостаточной
этической системы, в которой все структурные единицы взаимно дополняют,
поддерживают, усиливают друг друга.
Это вооружает нас новым
видением проблемы, практически новым мировоззрением, при котором, имея
конкретное моральное отношение, легко дать ему определение и оценку с
точки зрения общих - системных связей и отношений. Достаточно назвать
наугад любую нравственную категорию, чтобы тотчас определить, какую
заповедь этики она представляет, в каком отношении находится с другими
компонентами и структурными единицами целого - адыгства. Например,
категория "хьэтыр" является структурной единицей человечности - цIыхугъэ,
выражением готовности действовать в интересах другого. Вместе с.тем это
понятие тесно связано с представлениями о почтительности - нэмыс и
этическом иммунитете личности -цIыхум и нэмыс. Рассуждая и дальше, легко
обнаружить, что категория "хьэтыр" находит свое внутреннее оправдание и
обоснование в смежной с ней категории "псапэ", выражающей идею благодеяния
и спасения. Словом, здесь имеет место подобие иррадиации этического
образа, - его распространения по другим "участкам" морального сознания,
что лишний раз свидетельствует о системных связях и отношениях
адыгства.
Важный вывод, который
следует из проделанной работы, состоит еще и в том, что каждый элемент
адыгской этики ответствен за тот или иной сектор социальной жизни и в этом
смысле является агентом влияния на реальные отношения людей. Адыгская
этика принимает активное участие в конструировании социальной реальности,
и прежде всего в воспроизводстве этнического социума, его базовой
личности. В ходе социальных изменений, а также в кризисных ситуациях, она
сообщает движению некое постоянство и определенность. В частности, именно
адыгство определяет и показывает, сможет ли этнический социум устоять в
неблагоприятных условиях системного кризиса, сохраняя так называемую
структурную устойчивость.
При этом не нужно
забывать, что адыгство лишь потенциальная возможность организации
деятельности и на деле все зависит от того, как именно используется и
воспроизводится этот ресурс в ходе социальных практик, в процессе
формирования базовой личности. Происходит, иначе говоря, взаимный обмен
средств и результатов деятельности, называемый в социологии дуализмом
структур (См.: Giddens 1984; Archer 1988). Будет ли такой обмен взаимным
усилением ресурсов или, напротив, их взаимным ослаблением - зависит от
целого ряда причин, в том числе от уровня объективации, доминирования и
легитимизации адыгства. Эти операции взаимно обуславливают и поддерживают
друг друга. К примеру, чем выше уровень объективации (сигнификации) этики,
тем больше условий для ее доминирования и легитимизации, то есть
превращения в такое свойство "социальной фабрики", которое конструирует
действительность по своему замыслу, образу, подобию.
Впрочем, сама по себе
даже самая полная и развернутая объективация адыгства не гарантирует
достаточно высокого или необходимого уровня доминирования и
легитимизации заключенных в нем идей, принципов, установок. Между тем
такая иллюзия всегда присутствует, особенно в умах нашей интеллигенции.
Кажется, что достаточно толково разъяснить возможности и преимущества
той или иной социальной модели, как она тотчас будет воспринята и
претворена в жизнь. Однако ничего подобного не происходит. В этом мы
убеждаемся постоянно на своем, подчас горьком, опыте, и я вспоминаю в
данной связи слова Э. Фромма. "Изменений в обществе,
- пишет он, - нельзя произвести с помощью одной лишь публикации книг в
их поддержку или с помощью идей, распространяемых одаренными ораторами.
Пока нет возможности перевести эти идеи в специальные планы и действия,
они способны завоевывать симпатии некоторых людей, которые, однако,
будут тем более разочарованы, когда увидят, что эти идеи сами по себе
не оказывают воздействия на реальность" (Фромм 1993: 330).
Из этого следует, что
объективация адыгства должна идти рука об руку с мерами, способными
обеспечить расширение и усиление его полномочий. В частности, решающее
значение приобретает официальное, в том числе и законодательное признание
и распределение заключенной в адыгстве нравственной идеологии и политики с
применением эффективных санкций. В этом случае активизируются традиционные
формы и способы этико-эстетической рационализации мира. Изменится, в
соответствии с заданным уровнем сигнификации, доминирования и
легитимизации адыгства, процесс становления и самоосуществления личности.
Он станет более осмысленным и последовательным. Появится вместе с тем
реальная потребность в общедоступных учебниках, учебных пособиях,
справочниках, разъясняющих, как устроена адыгская этика, как пользоваться
ею в конкретных жизненных ситуациях. В этот процесс включится неизбежно
вся сеть образовательных и культурно-просветительских учреждений.
Адыгство - гибкая,
динамичная моральная система, способная функционировать с ощутимой пользой
и отдачей во всех сферах человеческой деятельности:
производственно-экономической, политической, духовной, социально-бытовой.
Вариатативность и избирательность ее реакций, как отмечалось, является
обратной стороной точности восприятия и оценки ситуации, текущего момента,
эпохи. Это незаменимый механизм конструирования нового институционального
порядка, построения общества с таким уровнем социальной и системной
интеграции, который способен обеспечить взаимообусловленность и духовное
единение различных групп адыгского этнического социума в раздвинутых
пространственно-временных границах и промежутках.
В настоящее время такой
гармонии и такого уровня синергизма в адыгском обществе нет. Собственно,
нет и адыгского общества в строгом смысле этого слова, так как сильно
ослаблены его наиболее существенные основания: самодостаточность,
саморегуляция, самовоспроизводство и др. Последние 7-8 лет так называемых
реформ нанесли культуре адыгов, и прежде всего культуре кабардинцев и
черкесов, удар огромной силы; сознательно или неосознанно делается все,
чтобы сломить дух народа, чтобы процесс дегуманизации стал необратимым. Мы
видим, как вяло, непоследовательно и в принципе ошибочно реагируют адыги
на реалии конца XX столетия. Народ, о свободолюбии которого слагались
легенды, едва ли не добровольно отказывается от демократии, от этически
выверенных принципов самостроительства и самоусовершенствования, тем самым
снимая с себя ответственность за свою судьбу, за судьбу будущих
поколений.
Я убежден, что это
последствия недостаточно полного, осмысленного и умелого использования
адыгской этики, а также использования не по своему назначению - в
спекулятивных, корыстных целях. Но стоит только правильно задействовать
этот ресурс - и результаты скажутся резким оздоровлением
духовно-нравственной атмосферы, реальными перспективами развития, роста,
обновления.
